[~InFiNiTy~]

1

Я не знаю... не знаю что делать... у меня руки опускаются... сердце скоро вылетит. Отвечаю: вылетит. Представьте себе обрыв и человека, который задыхается от того, что не может больше кричать и слабо держится одной рукой за край этого обрыва. Силы тянут его вниз, но он пытается вскарабкаться на этот обрыв, на твердую землю, однако у него не получается этого сделать. В пропасть он тоже не падает, потому что держится крепко, но песок на земле уже начинает сыпаться. Вот и у меня приблизительно так же. Только пропасть - это чувства, а край обрыва - разум. У меня уже который день играет в голове песня "Асфальт" этой группы, как их там, "Ночные снайперы", кажется. Помню, как-то раз мы с ней шли до остановки, и мне казалось, что скоро все кончится и обрушится. Черные мысли всегда сбываются, черт их подери. Главное, обычно это бывает против твоей воли. Кстати, сейчас у меня каникулы и это меня не радует, хотя должно быть наоборот. Мне очень охота снова лезть в Интернет, хотя вроде как это недавно прошло. Помню, был у меня такой бешеный период в прошлом году, в девятом классе. Мне тогда было четырнадцать, а сейчас мне уже пятнадцать. В общем, эта история началась с того, что мне стало понятно, что у меня появилась зависимость от Инета. На него уходило, наверное, все мое время. Главное, никакого отчета не было. Но Инет смог сделать меня самым настоящим романтиком. Еще тогда кто-то подсунул мне кассету скандальной группы "ТаТу", которая меня против всех ожиданий зацепила. Вот там-то и наступил самый рассвет моего романтизма. Когда ты видишь в любви спасение мира, это здорово. Отчасти я так и до сих пор думаю. Все-таки в этом что-то есть. Так вот, ей удалось меня из этого вытащить. В смысле из Инета, а не из романтизма. Иначе со мной вообще не знаю что было бы, но это что-то было бы реально ужасным. Итак, когда ты видишь этот мир ужасным и полным пороков, ты либо смиряешься с этим, не замечая всего ужаса или стараясь не замечать, либо мечтаешь о том, как переделать этот мир, либо строишь свой, а может быть, уходишь в параллельный, но уже построенный кем-то другим мирок. Думаю, вы уже поняли, какой из этих вариантов был принят мной: последний. Учеба была вообще заброшена, у меня выходило по пять троек за четверть, стоял вопрос о вылете из школы. Но мне на все это было пофиг: у меня было, как казалось мне, хоть какое-то спасение от непонимающих глаз людей, большинство из которых получили наименование "они": модем, шнур, компьютер. Сначала мне просто хотелось в Интернет все больше и больше с каждым днем, потом это переросло в самую страшную зависимость, подобную наркотической. Кстати, слушание "ТаТу" тоже, скажем так, не прошло бесследно: меня угораздило связаться с одной девушкой, влюбить ее в себя, относясь к ней, в общем-то, равнодушно, ранить ее сердце в самую чувствительную точку, причем ненамеренно, и оставить. Если бы мне было известно, чем это обернется мне через полгода...
В классе со мной тоже почти никто не общался, да и у меня не было желания общаться с одноклассниками, мне было не до них, единственным в этом мире, вызывавшим у меня неподдельное неравнодушие, был компьютер. Мы общались немного с одной девчонкой в классе, но, в общем-то, меня это не очень радовало. Еще у меня были знакомые девчонки в параллельных и старших классов, но с ними редко получалось поговорить. Вообще, мне мало с кем, кроме виртуальных собеседников, хотелось общаться. У нас было очень интересное общение (посредством Интернета, естественно) с одним молодым человеком из Питера, который хотел даже вырезать мой никнейм бритвой на коже (по крайней мере, он мне об этом говорил). Была такая искренняя и теплая вера, что мы когда-нибудь встретимся и будем обязательно вместе всю жизнь, но в смайликах живут лишь отражения чувств. Я начну рассказывать эту историю с того дня, как мы делали в школе поздравление для парней двадцать третьего февраля: по-моему, все началось именно тогда. Если вы выслушаете меня до конца, вам, возможно, будет, даже интересно, а мне точно будет легче...
Итак, мы с девчонками сидели в кабинете немецкого, наша немка уехала на какой-то семинар и дала нам задание, но лень родилась вперед нас всех, и мне ужасно не хотелось его выполнять. На следующий день был праздник защитника Отечества, и нам, девчонкам, было поручено приготовить им какое-нибудь шоу с поздравлением. Мы слушали на магнитофоне какие-то кассеты и смеялись над собственными приколами. В конце концов, было принято такое решение: называем имя парня и задаем ему вопрос, а пока он отвечает, включаем кассету, где вроде как тоже отвечают на этот вопрос. Туманное, наверное, объяснение получилось, но это не суть важно. В общем, мы сидели и думали, кассеты с какими песнями нужно достать. На меня была возложена самая ответственная должность: мне предстояло переставлять кассеты. Прозвенел звонок, и девчонки всего класса собрались на втором этаже, в комнате, которая находилась за решеткой, обычно там играли в шахматы или списывали географию, но мы устроили там совет. Мне тогда вдруг стало плохо от того, что, казалось, мало кто горел этим всем действом, мало у кого были огоньки в глазах, гораздо больше было глаз пустых, которые как всегда не могли меня понять. В общем, так получилось, что на остановку в тот день мы шли с той девчонкой из класса, про которую вроде уже говорилось. Не знаю, почему так получилось, но мне показалось, что этот человек может меня понять. Мне редко так казалось в принципе, а здесь прямо сердцем это чувствовалось. Со мной так давно не было подобного, мои соки были высосаны Всемирной паутиной, осталось так мало. Естественно, стало понятно, что я хочу и дальше с ней общаться. Почему-то в тот день мне хотелось долго шататься по городу, а не ехать домой и включать компьютер, у меня никогда не было такого настроения. Интернет, по идее, был ничем по сравнению с моим перерождением. Это было именно переосмысление, перерождение. Дома мне хотелось не заходить в сеть, а позвонить кому-нибудь. Так оно и есть, ведь понимание - это редкий подарок в моем мире. А раз редкий, то очень ценный. Надо было быстро изменить себя, посмотреть по-другому на мир, почти отвергнутый мною, и ... тогда, возможно, все было бы не так...
На следующий день нам снова было по пути. Это была суббота, конец недели. Блин, у меня впервые появилась симпатия к человеку из реального, а не виртуального мира. Мне хотелось рассказать ей все, что рвется наружу из самых глубин души, но, видимо, не хватило смелости. Но она поняла бы меня, это я вам отвечаю.

2

С чего начинается любовь? Мне кажется, именно с того чувства, что человек может тебя понять, вытащить на землю, когда ты будешь висеть на краю обрыва. Это чувство сначала витает где-то в воздухе, потом забирается в корку мозга. Когда оно растет, оно поселяется и в подкорке, а потом в подподкорке, потом в подподподкорке, потом весь мозг заполняет, потом смешивается с твоей кровью и течет по всему телу, давая ему питание своим теплом. Так по идее со мной и произошло. Мне стало понятно, что я... что я ее... люблю... Причем не как-нибудь там по приколу, а по-настоящему. Мне снились сны о том, как мы с ней нарезаем круги на ночных автострадах, совсем как в песне Снайперов про розы. Самое прикольное было, когда у меня получилось написать музыку на ее стих. У нас было хоть что-то неразделимо общее: песенка про безнадежность жизни была какой-то святой, по крайней мере, для меня. Появились какие-то обрывки мыслей о том, что надо делать группу. Кстати, я сейчас тоже слушаю Снайперов, их первый альбом, и там тоже есть про мои чувства. Группу мы тогда все-таки сделали, забегая вперед, скажу даже, что выступили на выпускном девятых классов. Но дело совсем не в этом, а в том, что мы могли понимать друг друга даже на подсознательном уровне, мысли читали, в общем. Мне хотелось держать ее руку, потому что у ней в ладони было столько необыкновенной теплой энергии, которая могла дать мне силы на весь день. Еще у ней были добрые и красивые глаза, и, вы представляете, там было написано то, что было мне нужно уже давно. Они всегда оставались грустными, даже когда она смеялась. Впрочем, почему я говорю "были", все так и осталось, только я уже не смогу этого видеть. Искренность и свет были с нею всегда, моей тьме этого серьезно не хватало. Самое главное, ей удалось вытащить меня из Сетки. Отвечаю, удалось, вопреки всем моим ожиданиям.

3

Какого цвета рассвет? Знайте, - нету у него цвета. В одну ночь мне он казался красным, просто кровавым, исступленным, беспощадным, но об этом потом, а тогда - белым. Зачем вообще спать ночью? Ночь - время жизни, но не в "их" понимании. Ночью ты уже не такой, как днем, ты предстаешь перед собою таким, как есть, а ведь днем можно и скрывать что-то, если не хочешь, чтобы это видели другие. Все-таки мне хотелось ее обнять и даже поцеловать, но эти мысли были для меня по-настоящему страшными. Мне было, конечно, безразлично общество, даже хотелось сделать ему больно. Если бы у меня была уверенность в том, что она чувствует ко мне то же самое, что я к ней, мысли стали бы действиями. Но это было не так. Наверное, не так. Может, мысли и можно читать, но чувства видеть невозможно. Все-таки зря это все со мной вообще произошло, но тут навряд ли можно было что-то изменить. Понимаете, чувства - это сила, которая превосходит все остальное. Человек, одержимый любовью, завистью, гневом, ненавистью или другим чувством, придет к любой цели, если чувство будет настоящим и даст ему силы для этого. Только меня вытащили из Сети, появилась другая зависимость - ее глаза, руки, голос. И эта зависимость была куда сильней, чем прошлая, надо это признать. У меня была мечта уехать с ней куда-нибудь далеко, где никто не живет, в какой-нибудь лес за городом, или просто в какой-нибудь выселенный район и забыть всех и все, порвать все связи, отречься от прошлой жизни, начать новую. Петь на рассвете песни о том, что любовь когда-нибудь спасет этот мир, перестать есть чипсы и бутерброды, питаться хлебом, овощами, фруктами, даже травой, пить воду из колодца. Мне хотелось улететь с ней на край Вселенной, чтобы не вернуться обратно, но навряд ли того же хотелось ей. Легче было улететь в одиночестве, но, чтобы попасть на небо навсегда, надо упасть на землю. Ее радость была и моей радостью, ее слезы - моими слезами. Она об этом до сих пор не знает и никогда, думаю, не узнает, если только получится обрести способность вновь читать мои мысли, только тогда проканает. Тогда-то точно проканает. В принципе, моя мечта отчасти сбывалась: она предложила поехать летом на Таватуй с одним туристическим клубом. Естественно, мне хотелось ухватиться за эту возможность всеми руками, ногами и зубами. Меня давно уже притягивала вся эта лесная романтика, костры и дым, гитара, песни, природа и никакой борьбы с другим дымом - городским, точнее всеми его дымами сразу. Город на меня сильно давил, мне было плохо, не хватало воздуха, чтобы дышать свободно. Любовь исцеляет все раны, и это прекрасное чувство спасло меня от самой настоящей смерти. Ей-богу, мысль о таковой становилась все более навязчивой из-за невзаимности моих чувств, но чему-то или кому-то удалось меня удержать.

4

Песни - это хорошо, особенно если они свои. Когда мы начали общаться, у меня была всего-то одна песня, написанная, кажется, в седьмом классе. Мы тогда как раз порвали отношения с одной девчонкой, вина, правда, была моя, но ее справедливые слова "ты мне теперь никто" пронзили мое сердце насквозь какой-то стрелой, может, это была секундная стрелка. Таким спонтанным образом мне удалось написать "Суицид". Кстати, сейчас у меня уже восемь песен, и все они появились на этот свет именно благодаря моему спасению. Любовь, что ты делаешь с людьми? Зачем заставляешь их падать замертво на небо, неужели тебе еще не хватает пищи? Именно как подарок странному чувству была написана песня "Когда наступит война". Может хотя бы она его насытит. Наивность все-таки не порок, ох, не порок.
В общем, на тот момент нашей группе предстояло выступление на выпускном девятых классов. Группа состояла из трех человек: она была вокалисткой, на мне была гитара и второй голос, еще была девушка, игравшая у нас на клавишных. Это был, если мне память не изменяет, конец девятого, мы тогда сдавали экзамены, концерт планировали делать уже после них. Сразу после сдачи иностранного мы поехали к ней - на репетицию. Потом была ночь под шум самолетов, ведь она живет возле аэропорта. Весь косяк с нее и начался, с этой ночи. К утру у ней болела голова, хотя она спала до двенадцати, а у меня было прекрасное самочувствие целый день, хотя я спала до шести. Эх, знать бы мне, во что мне выльется эта ночь, все было бы по-другому, может быть: если знаешь, где упадешь, соломку подстелишь. Но судьба всегда распоряжается не так, как хотелось бы, и это тоже к лучшему, наверное. Все, что не делается, все к лучшему, так сказал кто-то очень мудрый.

5

Солнышко мое, радость моя, слезы мои и сердце мое, где ты сейчас? Мне так охота тебя обнять, но нет тебя рядом...
Мы разговаривали как-то раз до трех часов ночи, причем о самом-самом. Я никогда этого не забуду. За окном шумят самолеты, перед тобой сидит твой самый любимый человек, и твои уши просто балдеют от его голоса. Так не могло продолжаться долго, ведь сразу было понятно, что не могло. Зачем вообще хвататься за нитку, если видно, что с нее уже песок сыплется? Перед концертом мне надо было заехать домой, чтобы переодеться и взять гитару. По радио передавали песню Снайперов "Свобода", и меня опять стали заглатывать мечты о настоящей любви, ведь песня была как раз о ней, о том, что она есть. У нас вообще с ней все получилось очень похоже на историю Снайперов: там и руки были, и костры, и песни, и группа. О господи, почему лоскуты твоих самых сокровенных желаний становятся тканью для всей одежды твоей души?
Концерт прошел так себе, ведь перед ним мы чуть не поругались. Потом, когда я буду смотреть видео, я даже и не замечу самой главной его секунды. Сначала не замечу, а потом буду пересматривать ее по пять тысяч раз за час, упиваться любовью и думать, каким [censored] надо быть, чтобы не удержать в руках такое красивое и хрупкое счастье...
Потом, после выпускного шоу, нас повели на дискотеку в Дом Актера. Мне хотелось пойти, серьезно хотелось, не знаю почему. Остальные думали увести меня в переход и заработать денег, но меня ни в какую не тянуло туда идти. В конце концов, надо же было доказать всем и ей в том числе, что я тоже человек, у которого есть свое мнение, свои желания и настроение. Может, у меня это и получилось, да, наверное, так и надо было сделать. В конце концов, сколько можно жить для других, себя тоже надо радовать. Да, вот что еще, когда дискотека закончилась, и мы все разошлись по домам, у меня в голове играла какая-то мелодия, которую я никогда не слышала. Наверное, она действительно оказалась моей собственной.

6

В самый ответственный момент все обычно выходит боком. Впереди меня ждала поездка на Таватуй, которая сначала представлялась мне чем-то совершенно нереальным, но сейчас мне хотелось остановить время и успокоиться. Именно тогда Интернет сыграл свою последнюю роль, самую красивую и жестокую. В планах было поймать ее в чате и поговорить, наконец, нормально, расставить все точки над i. Утром и днем у меня вообще мало что получается, а ночью просто силы прибывают. Когда день в попытках "ловли" прошел, меня опять потянуло в Сеть, и там вопреки всем моим ожиданиям, был человек, потребность в котором у меня на тот момент достигла почти апофеоза. И, знаете, странно, но у меня в башке опять играла та самая мелодия, что и после выпускного. Наверное, это было неспроста. В общем, у нас той ночью состоялся неприятный такой разговор, ведь мне-то никогда ей зла не хотелось, а тут негатив просто грыз мое сердце, вылетая с оружием в руках из ее сообщений. Было такое чувство, что у меня из груди вытащили сердце, я даже знаю, как оно выглядело. Из многочисленных ран сочилась ярко-красная кровь, а проводки, которые соединяют его со всем остальным, были почти рваными, во всяком случае, с них уже песок сыпался. Вытащили из меня это сердце и оставили меня сидеть на стуле с открытым от исступленного крика ртом, а потом, когда наслушались моих воплей, вставили обратно, но мне уже было пофиг. Так оно, наверное, и было. Я не помню. Я вообще плохо помню ту ночь. Знаю лишь, что тогда мне хотелось покончить с собой в очередной раз. Еще я знаю, что в четыре часа ночи мои руки схватили листочек и ручку и начертали текст того, что станет утром песней по имени "Рассвет". В ту ночь небо, как и мое сердце, просто-таки истекало кровью, ему было очень плохо, мы с небом в ту ночь, обняв друг друга за плечи, плакали вместе. Он какой-то исступленный, что ли, был, этот рассвет. Никогда еще такого не было. Кстати эта ночь пересекала двадцать первое и двадцать второе числа июня, тоже непростая дата в истории.
Иногда я думаю, какой логикой руководствуется тот, кто имеет право распределять судьбы перед рождением людей. Все-таки я ее не понимаю, никак не понимаю.

7

Нет, последняя роль Интернета была сыграна все-таки потом: на следующий день после рассветной ночи. Когда человек убит отчаянием, а его чувства втоптаны в грязь, он обычно теряет контроль не только над собой, но вообще над всем. У меня именно так и было, не сомневайтесь. Я попросила свою знакомую девушку поговорить с ней и расспросить ее обо всем с условием, что она ничего не поймет. Так бы оно и было, если бы не моя безграничная наивность. Ведь ладно, когда ты заходишь в чат под другим ником, но когда ты начинаешь сидеть под ним и общаться с другими, печатая в сообщениях свой первый ник, это первый признак шизофрении. В общем, лог разговора с ней был отправлен мне на ящик. Слезы тут не помогли, тут уже ничего не могло помочь, поверьте.
Почему тогда, когда ты не задумываешься над своим поведением, твой разум молчит и не дает воли чувствам, а потом все оборачивается к тебе спиной, причем именно тогда, когда ты этого меньше всего ждешь?

8

Ехать на Таватуй не хотелось страшно, но было уже поздно. Деньги, которые были заплачены за поездку, уже были потрачены на еду, палатки и прочие организационные штуки. Так что в девять часов мы уже стояли на вокзале. У меня не было совершенно никакого представления о том, что будет завтра, варианты были самыми-самыми разными. Может, это будет суицид, а может, это будет новая любовь. Поэтому мне было непонятно, почему она не сожгла всех мостов сразу, с самого начала, а решила доставать из них гвозди и доски и сжигать их медленно-медленно на этом ярком костре любви, чтобы они подольше горели и питали меня последним светом и теплом. Последний свет - он всегда самый яркий. Так по жизни получается. И, в принципе, по-другому и быть не может. Если ты точно знаешь, что он последний, конечно. На Таватуе все было сначала интересно, если говорить о самой поездке, то вообще классно, но если о ней... Дело было в том, что она любила парня из тех, кто тоже был в лагере, и, как назло, мне он тоже нравился. Потом пошли эти глупые слухи, горло бы отвертеть тому, кто их пустил. Что мы с ним вместе, что я ему нравлюсь. В любое другое время для меня не было бы ничего лучше этого, но только не тогда. Ей богу, я вам правду говорю. Мы всю поездку с ней как на ножах были. Когда она смотрела мне в глаза, то в них отражалась такая сильная ненависть, что она могла бы весь город сжечь, даже железобетон, хотя он, может, и не горит. А потом мы мирились. В тот момент мне показалось, что стена падает. Может она и начала падать, но зависла где-то в воздухе. Потом были песни, были разговоры, опять были руки, только немного. Не так много, чтобы мне хватило. А в самый последний день наша стена выпрямилась и выросла до небес: на нашем сборе, таком своеобразном "совете племени" перед самым отъездом, она сказала мне, что не хочет меня видеть, что я ее напрягаю сильнее всех, что я вообще ноль в ее глазах, да что там ноль, ноль хотя бы неотрицательное число, а я - минус один. Ха, минус один, да, я, наверное, и есть минус один.

9

Когда ты хочешь петь, хочешь кричать, но у тебя стоит ком в горле, лучше выплюнуть его и закричать вдвойне громко. В тот день у меня появился еще один стих, который я до сих пор не могу назвать. Его имя равно дате написания - "7.07."04". Все-таки в этих трех числах: ноле, семерке и четверке что-то явно есть. Теперь я это точно знаю. Третья смена в лагере была для меня хоть каким-то лучиком света. На четвертый день меня благополучно свалила болезнь, на пятый мне в палатку стали приносить шоколад и какао, на пятый день мы познакомились с одним молодым человеком, заехавшим на Таватуй почти случайно, на шестой меня увезли в город - в больницу. Если вы вините в моей болезни перегрев, температуру или вирус, вы это бросьте. Все началось из-за мыслей. Всегда все из-за них начинается. Когда ты думаешь о том, что никому не нужен, тебе так охота быть кому-то нужным, что ты настраиваешь себя на какую-нибудь слабость, например, болезнь, чем не слабость. Со мной так и вышло. Было очень интересно узнать ее реакцию на это, и у меня даже получилось, не буду говорить как. Самое интересное - это то, что ей было не пофиг. Когда в жизни человека происходит что-то действительно замечательное, он может запросто в это не верить.

10

"А потом было лето, мы прощались и знали: мы с тобой одной крови, мы небесных кровей..." - по-моему, именно так начинается третий куплет песни Снайперов про розы. Песни о моей мечте, которая отчасти сбывалась, но только отрывками, полностью сбыться ей было не дано никогда. Если бы так оно и было, то не знаю, я бы, наверное, в жертву своей любви принесла больше чем мир. Мы летом прощались не так. Мы виделись после Таватуя пару раз в городе, а когда прощались, мне было ясно и сердцем и разумом, что я больше никогда не увижу ее глаз. В последний день мне было нужно подержать ее за руку, чтобы набраться сил на месяц, нужно было обнять ее на прощание, просто нужно и все. У меня это получилось. Хорошо хоть то, что получилось. Хотя мне сразу было понятно, что если чего-нибудь хочешь, оно всегда проканает. Если очень сильно хочешь.

11

Первого сентября мне не хотелось даже слышать про школу, про начало уже десятого (!) класса. Не потому что мне там было лень учиться или что-нибудь в этом роде, мне было страшно видеть ее. Мы ведь целый месяц не виделись. Я даже не помню, что на празднике происходило, ну мне было не до этого. Когда все кончилось, у меня просто душа просила ее голос услышать. Мы поговорили минуты две, но кто-то нас прервал. А потом... потом все, у меня уже сил душевных не было, был лишь листок, ручка и хромой трамвай, совсем как у "Зверей". Что-то в трамваях есть такое. У меня к ним всегда было какое-то особое отношение. Когда я в автобусах езжу, мне редко хочется что-нибудь писать. А в трамваях просто рвутся из меня слова, и все тут. В общем и в целом, моя новая песенка называлась "Трамвайный блюз". Даже не знаю, почему мне в голову пришло именно такое название. Наверное, его просило сердце. А когда сердце просит чего-то, никогда нельзя ему отказывать. Эта песенка была про наши отношения с самого их начала до самого момента написания. Каждая строчка "Блюза" была особенной, там не было никаких пустых слов, все имело место быть, каждая запятая, каждый звук, каждая рифма. Это только потом мне объяснили, что слово "блюз" происходит, оказывается, от английского "blue", что обозначает "грустный". А тогда советы только у сердца получалось делать. Все-таки сердце никогда не врет. Я вам советую всегда слушаться сердца, оно вас выручит. Да, кстати, вот и текст этой песенки:

Я не вижу тебя среди дыма, тумана,
Среди слов, среди снов, среди боли, обмана,
Среди глаз, среди рук, среди солнца и мрака,
Среди фраз, среди вьюг, среди файлов и знаков,
Самолетов, трамваев, такси и маршруток,
Неприятностей, слез, неудач, глюков, шуток...

Монитор освещает седьмую из комнат
В тишине замолчал человек из туннеля
Хитрый глаз прожигает вверху заголовок
Говори, все равно я тебе не поверю
И вообще, я тебя никогда не увижу
Не забуду, но вспомню навряд ли в агонии
Мне хотелось бежать, мне хотелось кричать
Это в прошлом, навряд ли и ты меня вспомнишь
Ну и что, были рядом, проходит и это,
Как сказал кто-то мудрый, все в мире проходит...
Бесконечность зовет меня сумрачным светом
В лабиринте сознания выход сверкает
Ну и что, что мы были когда то на свете
Ты и так остаешься, а я улетаю
Сердце больше не будет в дугах изгибаться,
На проклятых петлях вылетая по встречной
Скорость ритма с двухсот будет на два сбиваться
Я не встречу тебя в исступленном рассвете!
А вода высыхает, и высохнут слезы
Превратятся, наверное, в звуки трамвая
А колеса, когда повернутся по солнцу
И меня заберут, умирая, по краю
Напишу много песен, эмоций и бликов
По одной всем друзьям, по одной всем любимым
А сейчас дорисую портрет в красках диких
И порву его, чтоб стало невыносимо...
А сейчас, ты прощай, и прости, что играли
Для тебя я теперь навсегда умираю
Может ты в небесах, улыбаясь, летаешь
Если даже и хочешь, ты меня не узнаешь...

Представляете, сижу я в трамвае, пишу вот это, на меня все смотрят, но мне уже не до кого дела нету. Она вся про нас, эта песня. "Монитор освещает седьмую из комнат", тут все просто, у меня в квартире четыре комнаты, если прибавить к ним прихожую, кухню и ванную, получается как раз семь, а комната с компьютером самая последняя в квартире, если считать сначала. Но тогда мне было непонятно, почему захотелось написать именно так. Просто захотелось и все. "В тишине замолчал человек из туннеля" - это про рассветную ночь, а из туннеля, - потому что мы в переходах пели, но писать "из перехода" как-то не канает. А про "хитрый глаз" и "вверху заголовок" так вообще смешно, это тогда кот мой ко мне в комнату зашел и начал своими глазищами прямо на монитор пялиться, причем как-то хитро. "Бежать" и "кричать" мне тогда действительно хотелось, но это понятно. Дальше там вроде идет попытка прощания с чувством, типа все, разум победил, я тебя больше не буду любить, безумие кончено, слезы высохнут. А то что "я не вижу" тебя, так это правда: не вижу в упор и все тут, даже когда очень хочу увидеть. То есть всю эту песню можно понять, если прочитать строчки, которые между строк. Все-таки сердце - действительно самый важный орган, тут и спорить нечего! Сердце - не в смысле кровеносная мышца, а в смысле сила, превосходящая разум. Да, еще про мудрого, который сказал, что "все в мире проходит" - это вроде Соломон. Мне читали какую-то притчу про его кольцо, на котором было вырезано: "Все пройдет, пройдет и это". И он смотрел на это кольцо, когда было хорошо и когда было плохо.

12

А потом... Ну дальше, собственно, нечего рассказывать. Чувства довели меня до настоящего сумасшествия, у меня был даже парень, у меня даже была еще одна группа, которая уже распалась. Мы с ней пару раз разговаривали, даже держались за руки, даже играли в переходе. Наверное, это были последние капли эликсира. Дальше - мрак. Дальше - тайны, покрытые мраком. Дальше - безумие. Дальше - песни "Все будет хорошо", "Последняя боль", стих "Одержимость". Дальше - страшные каникулы с диким депрессняком, песенкой "Асфальт" Снайперов, как раз про то, как мы шли до остановки, с отсутствием нормального питания, сна, сбивания с ритма всех существующих режимов. Какой-то туман и неопределенность, блики зеркал. Не знаю я, что дальше будет, да и зачем мне это знать, лучше жить так, как предначертано в великой книге судеб, не знаю, кто ее автор. Мой друг говорит, что каждый из нас - сам хозяин своей судьбы, но в последнее время я не хочу с ним соглашаться. Мы расстались с парнем, потому что он не смог меня защитить, убаюкать на руках, спеть песню о том, что всегда будет рядом со мной, что бы ни случилось. Я хочу все это сделать с моим самым любимым существом на "этой проклятой планете Земля", "улететь на луну, чтобы больше никогда не вернуться на Землю, никогда не вернуться", и вообще, надоело мне уже целых пятнадцать лет жить в одной и той же квартирке недалеко от центра города, мне хотелось бы жить где-нибудь далеко, на каком-нибудь ВторЧерМете, но видимо, не судьба. Все-таки в этой жестокой жизни умения прощаться и расставаться могут помочь, но только не мне. Расставаться - сжигать все мосты за собой, как поется в моем "Трамвайном блюзе". Нас все еще связывает какая-то невидимая прозрачная ниточка, и эта связь, думаю, будет еще долгой, если даже и односторонней. А слезы не высохнут никогда, это же не вода, точней вода, но пропитанная сердцем вода... Фотки, лучики, аккорды, рассветы, деревья, песни, слова, любовь, руки, глаза, губы, волосы, ночи, гитара, жизнь, сигареты, трамваи, автобусы, маршрутки, туман, троллейбусы, переходы, монеты, сны, крики, отражения, холод, зеркала, стоны, боль, Скорая, цифры, телефоны, музыка, весна, книги, прогулки, Интернет, страдания, "Звери", "спЛин", "Пропаганда", "Тату", Снайперы, лето, тепло, жара, солнцезащитные очки, концерты, клавиши, запахи, цвета, звуки, встречи, слезы, стекла, бутылки, мечты, поезда, кассеты, диски, галстуки, пальцы, ладони, дни, вечера, костры, какао, месть, ненависть, отчаяние, полеты, скорость, температура, больница, кресты, огни, дома, кольца, районы, кварталы, жилые, массивы, голос, эмоции, очарования, разочарования, плееры, запреты, репетиторы, десятки, улицы, города, планеты, иллюзии, часы, стрелки, секунды, стрелы, пули, комнаты, коридоры, системы, кубики, игры, вокзалы, аэропорты, окна, самолеты, двери, свобода, конец, суициды, блюз, рок, поиски, клетки, колеса, фенечки, зрачки, шпаргалки, память, процессоры, карандаши, тьма, цвета, фенечки, свет, звери, страхи, чувства...

{l.O.V.e.} - {л.Ю.Б.О.В.ь.}

...Солнышко мое, радость моя, слезы мои, сердце мое, неужели ты больше никогда не вернешься ко мне?